Этот человек при общении производит впечатление буддийского монаха, оказавшегося не в том месте и не в то время: как мантры звучат из его уст цитаты всех мудрецов мира, а обстановку восточного храма заменили стройные ряды книжных корешков на полках от пола до потолка. Художник Владимир Александрович Широков и сам признается, что мечтал получить философское образование, что всю жизнь неравнодушен к истории человечества и понимает её как процесс борьбы с энтропией – распадом и разрушением. «Человек помогает Вселенной прийти к равновесию», - убежден он и делает это в свое время и на своем месте.
Можно сказать, что художником он стал по наследству: отец заведовал в Ельце мастерской после окончания Елецкого художественного училища. В воспоминаниях о детстве – ощущение абсолютного счастья и свободы – прямо за порогом дома на окраине города начинались поля, перемежающиеся серебром речушек и живописных перелесков среди холмов. Может быть, именно этот «просторный» пейзаж сформировал «вид сверху» во взглядах художника и стремление постичь общие законы мироздания.
Начиная с Абрамцевского художественно-промышленного училища, где Владимир учился художественной обработке металла (1968-1972), он шел к своему собственному «Я». После училища переехал во Владимир, занимался и пластикой, и искусством плаката, но реализовал себя в монументальных росписях. Они казались сначала лишь возможностью заработка, возможностью кормить семью, но именно пространства столовых, коридоров, школьных рекреаций и холлов общественных зданий дали возможность «слушать своё сердце». 30 лет отработал Владимир Александрович как художник-монументалист, создав квадратные километры настенных росписей. В них он сумел найти свою стезю, творя по-настоящему медитативные пространства: играл масштабами, мотивами разных периодов, соединял несоединимое, «распахивал» плоскость стены, приглашая в мир снов и фантастики, интеллектуальной геометрии объемов и поражающего космоса. Самое удивительное в этих масштабных работах то, что они не тревожат, не пугают, а будто предлагают зрителю новые возможности, дарят время созерцания. Именно это оказалось настоящей драгоценностью в век цейтнотов и дедлайнов. Тот же путь к созерцанию художник проделал и в своем станковом творчестве.